Тополиный пух стелется в вечернем воздухе. Одуванчики уже все белые невесты. Дурманящий запах сирени. Часть клумб уже голая, часть ошетинилась опавшими тюльпанами, а часть уже засаженая маргаритками. И соловьи…. Как-то мне их не хватает на теперешнем месте жительства. Раньше, у мамы, форточку на ночь откроешь, и слышно как они в парке заливаются…
А когда мы только переехали, соловьев там никаких не было. Был неухоженный довольно парк. От некогда стоявшей здесь усадьбы Леоново, остались только липовые аллеи, двухсотлетний дуб, да церковь. В ней меня крестили, когда дом наш, еще был только котлованом. И никаких предпосылок, что мы жить тут будем.
Были еще островки свежепосаженных лип и берез, подоткнутых палочками. Были несколько деревеянных домов, обнесенных забором. В одном бабулька жила, козу, по-слухам, держала. И две собаки у нее были, ставшие прародителями местной собачей стаи. Потом домики сгорели, лет семь, наверное, назад. Подожгли, мне кажется. Непорядок какой, частные дома посредь города. А может и правда случаянность. И на их месте парк разбили, «Сад будующего». Дорожки переложили, клумбы сделали, лесенки красивые. Народ, правда, все равно короткие тропки протоптал. Кому парк, а кому дорога дом-метро.
Одна женщина из старожилов, рассказывала, что еще за несколько лет до нашего переезда, там и вовсе было стремное место. Пустырь да лесок. Народ старался лишний раз к метро через это место не ходить. Уж лучше кругами.
Потом как-то все же ухаживать стали. Газоны косить, фонари поставили.
И соловьи там появились лет восемь, наверное, назад, плюс минус год-другой. Сначала один, а потом больше.
А у нас тут, ежли форточку на ночь открыть, то вместо соловьев — только машины под окнами. Жалко.